Все мерно покачивается. Пассажиры уже застелили постели и лежат на своих полках. Я на нижней. Сижу и смотрю в окно.
Уезжать никогда не легко, но в этот раз я почему-то спокоен, уверен. Знаю что вернусь, знаю, что все будет хорошо, знаю что могу сделать очень многое. А за окном очень красиво.
Там ночная синева, которая накрывает-обволакивает все вокруг. Поезд снаружи выглядит как цепочка темно-синих вагончиков с яркими желтыми окошками.
Он проезжает маленькие станции, которые из окна выглядят как три-четыре фонаря, освещающие пустую платформу и пару-тройку лавочек на ней. Иногда на такой станции попадается одинокий человек с велосипедом. Высокий худощавый, уже немолодой. На нем старые брюки, легкая клетчатая рубашка. Он подпоясан самодельным ремнем из коричневой кожи. Одежда на нем старая, и, скорее всего, носит он ее уже не первый десяток лет.
Поезд проносится мимо станции и одинокий велосипедист, смотря на цепочку светящихся окошек, видит лицо молодого человека с широко открытыми глазами. На секунду взгляд его задерживается на велосипедисте, а в следующее мгновение цепляется за последний фонарь на этой станции. И снова за окном темно-синяя густая мгла. Поезд едет дальше.
Молодой человек с широко открытыми глазами – это я. Я еду на нижней полке и смотрю в окно. И я уверен, что вернусь и знаю что все будет хорошо. Я только жалею о том, что сейчас тебя нет рядом со мной, потому что за окном такая красота…
Река шире, чем длина всего состава. Внизу по волнам рассыпается свет большого города. С моста, по которому едет поезд, город похож на стаю светлячков, приземлившихся на берегу. Светляки облепили собой каркасы зданий, вылепленные из папье-маше, и сет их рассыпается по огромному простору речной глади, над которым проезжает наш поезд. Над городом начинает стрелять салю…
Хлопков не слышно, потому что поезд слишком далеко, но с такого расстояния виден сияющий огнями город, дорожки света, на воде и огромные шапки разноцветных искр, которые рассыпаются над очертаниями зданий и лентами дорог. Это похоже на разноцветные одуванчики, которые кто-то очень быстро сдувает и на их месте тут же появляются другие. Еще больше и еще красивей.
Уже поздно. Проводник приглушил свет в вагоне. Слышен только чей-то храп и мерное постукивание колес. Все спят, и никто не слышит хлопков. В окно сейчас смотрю только я один. В этот момент мне бы очень хотелось, чтобы нас было двое.